НУЖНО ЛИ ОСТАВЛЯТЬ В ПРОГРАММАХ ПО ЛИТЕРАТУРЕ АНТИГЕРОИЧЕСКИХ «БАШМАЧКИНЫХ»? ДОЛОЙ «МАЛЕНЬКОГО ЧЕЛОВЕКА»?
Чтобы подойти к теме Героя и героизма с полным понимаем ответственности задачи, мы должны поколебать привычные представления, которые укоренились в сознании, профанируя героизм и ставя вместо героя в значимое положение — ничтожество.
Мы убеждены, что главным препятствием к развитию героического является уважение к ничтожеству, к маленькому человеку, которое во многом воспитала русская литература. И если во времена борьбы с крепостничеством это было объяснимо, то мало объяснимо сейчас. Что делает в воспитательном процессе микроманиальные произведения сейчас?
Классическим выражением антигероического уважения к ничтожности и ничтожества является гоголевская «Шинель». Нас учили любить несчастного Башмачкина, уважать его горькую судьбу, сожалеть, сочувствовать. И мы многие годы сочувствовали и сожалели, не отдавая себе отчёт, что это не совсем нормально.
Напомним, мелкий чиновник Башмачкин мечтает о новой шинели. Годами он, одинокий, неприкаянный, без семьи и без детей работает для приобретения новой шинели. Унылая, униженная жизнь сопровождается только одним мечтанием – шинель. Работа существует только для того, чтобы получить шинель. Как похоже на современные мечтания о ничтожных интересах!
И вот он покупает шинель. Мир меняется и обретает смысл. С шинелью он обретает как бы новый статус. Но увы, шинель крадут. И Башмачкин … умирает от горя. И становится призраком-мстителем, охотником за шинелями и шубами.
Когда кто-то говорит, что русская литература вышла из «Шинели» Гоголя, то этим подчеркивается не только литературное значение этого хорошо сделанного текста, но и идеология – сочувствия к ничтожеству, названного маленьким человеком.
А почему мы должны сочувствовать Башмачкину, на каком основании? Если бы каждый из прочитавших произведение встретил Башмачкина вживе, то отвернулся бы от отвращения – от убогого сознания, микроманиального образа жизни, от плинтусных интересов пришло бы отторжение от этого человека. А здесь – уважение. На каком основании? Тогда давайте опишем жизнь амёбы и будет сочувствовать тому, что амёба вынуждена жить в плачевной среде и питаться микроотбросами.
Пока мы будем уважать ничтожество, героизм будет не в почёте.
Самое интересное другое. Башмачкин не просил делать его героем произведения. Его атомарность настолько самодостаточна и жизнь его настолько полна в ничтожестве, что он сочувствия не понимает и не ждёт. Зачем ему сочувствие – дайте ему шинель! Зачем уважение – дайте шинель.
Уважение требует подражания. И этому можно подражать? —
Цитата. « … чиновник нельзя сказать чтобы очень замечательный, низенького роста, несколько рябоват, несколько рыжеват, несколько даже на вид подслеповат, с небольшой лысиной на лбу, с морщинами по обеим сторонам щек и цветом лица что называется геморроидальным …»
Самое интересное, что насильственное уважение рождает иллюзии. Чтобы подчеркнуть значительность жертвы во имя шинели Гоголь делает из умершего Башмачкина мстительный дух, который после смерти начинает преследовать жителей Петербурга и срывать с них одежду. Причем показывается, что, лишившись шинели, Башмачкин лишился жизненных сил, после чего он не мог сопротивляться окрикам начальника и умер. И вот он начинает мстить как призрак.
Цитата. «По Петербургу пронеслись вдруг слухи, что у Калинкина моста и далеко подальше стал показываться по ночам мертвец в виде чиновника, ищущего какой-то утащенной шинели и под видом стащенной шинели сдирающий со всех плеч, не разбирая чина и звания, всякие шинели: на кошках, на бобрах, на вате, енотовые, лисьи, медвежьи шубы – словом, всякого рода меха и кожи, какие только придумали люди для прикрытия собственной».
Это важный момент: униженное ничтожество становится мстительной величиной. Причём месть остаётся на том же уровне ничтожества, что и был человек и его ничтожность – низкая, микронная, шкурная.
Однако многие не заметили того, что Гоголь схитрил. Он показал не маленького человека, а маленького человека, который претендует на большее, но за счёт не собственных сил, а за счёт внешнего атрибута: он желает войти в «общество» с помощью новой шинели. То есть перед нами не просто ничтожество, а ничтожество с претензией, которую внешняя среда совершенно справедливо «обломала». Это явление сегодня называется лимитрофией.
Так вот если ты ничтожество, так оставайся им. Если ты ничтожество, то никакая вещь тебе не поможет. А мы не должны сочувствовать ничтожествам, которые пытаются самоутвердиться при помощи вещей, неважно, при помощи шинели, или при помощи огромного автомобиля.
Проблема маленького человека приобретает совсем иной вид на фоне проблемы героизма. Если нам нужны герои, то пора перестать пестовать жуликоватых башмачкиных. Само признание права на сочувствие задает стандарт уважения, которое препятствует возникновению героического настроя и понимания жизни. Мало того, зачастую героическое воспринимается как энергичная угроза миру башмачкиных. Оно так и есть, и если оставить мир башмачкиных в покое, то героизм никогда не взрастёт.
